brmf.ruПосле арбитражной реформы 2016 года появилось множество вопросов о том, какие споры могут и не могут передаваться в арбитраж. В конце 2018 года были приняты и другие важные изменения в законодательство, касающиеся разрешений корпоративных споров. О влиянии этих изменений на выбор способов разрешения споров, а также о новом статусе Гонконгского международного арбитражного центра рассказал советник международной юридической фирмы Norton Rose Fulbright Андрей Панов.
1 сентября 2016 года вступили в силу изменения в законодательстве о третейских судах. Именно тогда был урегулирован вопрос разрешения корпоративных споров в них. До этого ограничений как таковых не было, но судебная практика исходила из того, что подобные споры арбитрабильными не являются.
«Если посмотреть на судебную практику тех лет, можно увидеть, что был относительно большой массив судебных практик, в которых эта позиция не поддерживалась», – объясняет Андрей Панов.
Так или иначе, с 1 сентября 2016 года законодательно прояснился вопрос о том, какие категории споров могут передаваться в арбитраж, а какие – нет.
- Во-первых, споры с «публичным элементом» передаваться в третейские суды не могут.
- Во-вторых, споры, касающиеся принадлежности акций и деятельности держателей реестров, а также «условно арбитрабильные», то есть касающиеся всех или большинства участников корпорации, передаваться в третейские суды могут.
Однако здесь возникает проблема. В тех случаях, когда передача в третейский суд возможна, должны выполняться сразу несколько условий:
- арбитраж должен администрироваться постоянно действующим арбитражным учреждением;
- соглашения о передаче таких споров в арбитраж должны были быть заключены после 1 февраля 2017 года;
- в случае «условно арбитрабильных» споров, местом разбирательства должна была быть Россия, а соглашение о передаче таких категорий споров в арбитраж должно заключаться самой корпорацией и всеми ее участниками.
На практике это не работало. «Если вспомнить о том, как работает классическое корпоративное соглашение, которое, как правило, заключается между двумя-тремя основными акционерами компании, не включает в себя акционеров миноритарных и саму компанию в качестве стороны, понятно, что это не работало. Это привело к тому, что стороны, которые после изменений в законодательстве начали было применять к своим корпоративным сделкам российское право, поняли, что, видимо, придется возвращаться к прежним схемам, когда все корпоративные соглашения заключались на уровне офшорной компании», – объясняет юрист.
В конце 2018 года было принято два федеральных закона, изменивших порядок разрешения корпоративных споров: ФЗ от 25 декабря 2018 года № 485 касался регулирования в международных компаниях, а ФЗ от 27 декабря 2018 года № 531 – законодательства о третейских судах и закона о рекламе. Пожалуй, одним из главных изменений стала отмена требования разрешения спора по специальному регламенту.
«Фактически их приравняли к спорам, вытекающим из соглашений купли-продажи акций. Это позволило исключить требования о том, что арбитражное соглашение должно быть заключено между всеми участниками корпорации и самой корпорацией», – поясняет Андрей Панов.
Требование о том, что местом арбитража должна быть Российская Федерация, осталось: это позволило спорам из корпоративных соглашений работать так, как они работали ранее – как простой договорный спор. Сейчас в России такими делами занимаются:
- Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (МКАС при ТПП РФ);
- Российский арбитражный центр при Российском институте современного арбитража;
- Арбитражный центр при Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП);
- Гонконгский международный арбитражный центр.
Особого внимания заслуживает последний из них: 21 апреля 2019 года Совет по совершенствованию третейского законодательства рекомендовал присвоить ему статус постоянно действующего арбитражного учреждения. В России этот пример стал первым: ранее арбитражные центры уже пытались подавать заявку на получение такого разрешения, но по тем или иным основаниям они не проходили проверку в Минюсте.
Этот статус, как объяснил Андрей Панов, имеет значение для Гонконгского международного арбитражного центра в двух случаях:
- администрирование арбитражного разбирательства на территории РФ;
- рассмотрение корпоративных споров за рубежом.
При этом в заявке центра значилось, что он не будет администрировать внутренние споры – то есть те, в которых нет иностранного элемента. Также центр не сможет рассматривать корпоративные споры в рамках стратегического общества и администрировать те корпоративные споры, для которых нужен специальный регламент – его попросту не принимали. В итоге получилось, что круг споров в рамках компетенции центра является довольно узким. «Споры из купли-продажи акций, споры из корпоративных соглашений, это, на самом деле, любые коммерческие споры, которые носят международный характер», – отмечает юрист.
В целом получение центром нового статуса Андрей Панов охарактеризовал как «мощный маркетинговый ход». У Гонконга было очень мало дел, связанных с Россией, – теперь же их количество должно вырасти, хотя, конечно, точное количество желающих обратиться туда сейчас сложно спрогнозировать.
Читайте также:
