brmf.ruТема доказательственного права в России вызывает много вопросов. Сам процесс доказывания индивидуален, а его формы могут меняться от дела к делу. Тем не менее, по словам специалистов, сегодня существует тренд на исследование стандартизации доказательств. Декан юридического факультета, заведующий кафедрой финансового права НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Антон Ильин и доцент кафедры международного частного и гражданского права МГИМО, управляющий партнер адвокатского бюро «Бартолиус» Юлий Тай обсуждают, куда это приведет, какую роль играют свидетельские показания и как суды относятся к свидетелям.
К чему ведет стандартизация?
Существует мнение, что субъективная оценка доказательств негативно влияет на принятие решений. По этой причине в России рассматривается возможность ввести доказательственные стандарты, чтобы судьи руководствовались не просто личным мнением, а уже существующей практикой. Однако Антон Ильин и Юлий Тай не согласны с этим и даже сравнивают такую возможность с фантастической литературой, где миром правят машины.
«Невозможно выработать стандарт доказывания для всех категорий дел. Тем не менее, мы идем к этому и удивляемся, что ничего не получается. Так, дела о банкротстве совершенно разнообразные. Там тоже миллион разных стандартов, как и в корпоративном праве, как в поставках или в строительном подряде и так далее. Я согласен с тем, что стандарт доказывания устраняет судью, а это плохо. Видимо, все и идет к тому, чтобы судья был механизированным автоматом, который бы давал автоматические решения, но пока это никому не удалось. Честно говоря, думаю, когда это удастся, мы будем решать проблемы серьезнее, чем наше правосудие, начнем думать о сохранении рода человеческого, о машинах, их восстании и неповиновении», – говорит Антон Ильин.
Юлий Тай поддерживает эту точку зрения. Он уверен, что любая попытка роботизировать, стандартизировать процесс – порочна.
«Когда я работал в Российской академии правосудия, там периодически приходили заказы от Верховного Суда на изготовление лекал, правил по судебным актам. В чем был смысл? В стандартизировании судебного решения. Нужно было писать решения по бракоразводному делу, по определению общения детей, по взысканию по договорам купли-продажи. По сути, какие доказательства нужно изучать. Это был «костыль» для ума неопытных судей, который вроде бы должны этому научиться. Но я всегда был противником этого. Считаю, что такие стандартные формы блокируют мозг человека и мозг судьи. От этого судья должен бежать как от чумы. Он должен быть предельно открыт к каждому исследованию в каждом деле. Нам не нужно никаких стандартов: мы и так постоянно стремимся сэкономить время, силы и наши ресурсы, но если мы еще дополнительно дадим судье стандартное решение, то это будет антиправосудие, антисудья. Это то, к чему мы никогда не должны прийти в идеале. Почему я об этом говорю? Каждый раз, рассматривая дело, учитывайте обстоятельства именно этого дела, учитывайте, что, как и почему нужно решать», – считает Юлий Тай.
Специалисты отмечают, что сегодня определение «стандарт доказывания» еще до конца не сформулировано, и зачастую под ним подразумеваются некие презумпции, которые Верховный Суд осторожно вырабатывает.
«Чем опасна презумпция? На самом деле Верховный Суд ею давно перебарщивает. Например, если одной стороне сложно или затруднительно, или существуют какие-то ограничения, то бремя доказывания перекидывается на другую сторону. Это легкое перекидывание неправильно. Не с точки зрения доктрины, догматики и не с точки зрения практики. <…> Порой это одинаково трудно сделать обеим сторонам. И играть в такое перекидывание – тупиковая вещь. Раньше повергался в правах истец, теперь точно также – ответчик», – объясняет Юлий Тай.
Чтобы исправить эту ситуацию, он предлагает ввести новые переменные, а именно – расширить применение свидетельски показаний.
«Их грамотное и правильное применение с обеих сторон решит большинство проблем. Это показывает опыт других стран. Полагаю, что если свидетельские показания применялись бы более качественно сторонами и судом, то ситуация могла бы значительно улучшиться, и не было бы этого «пинг-понга» в виде перекидывания бремени доказывания. Тогда при применении общего правила о свободной оценке доказательств произошел бы качественный сдвиг в области обоснованности судебных актов. С другой стороны, могу объяснить почему так происходит. Здесь есть порочный круг, когда судьи не умеют его применять, а потому не назначают. У адвокатов такая же история: для того, чтобы научиться хорошо допрашивать свидетелей, нужно практиковать, но если тебе все время отказывает суд – ты не можешь практиковаться», – говорит Юлий Тай.
Свидетельские показания
В профессиональной среде есть выражение: «свидетель – это пуля со смещенным центром тяжести». Нельзя предугадать, чем обернется его участие в процессе, отмечают специалисты. Именно поэтому в российской судебной практике, особенно в арбитражных судах, к свидетельским показаниям стараются не прибегать.
«Это могущественное оружие. Трудно работать по методичке, когда свидетель может сказать то, что полностью перевернет все дело. Все-таки письменные доказательства выстраиваются определенным образом, мы знаем, как их подать, и при опытном ведении процесса неожиданностей не будет. Свидетель непредсказуем, арбитражные суды плохо к ним относятся. Если еще первая инстанция, скрипя зубами, периодически берет у них показания, то нет ничего опасней, если ты в апелляционной инстанции в арбитражном суде заявишь ходатайство о вызове свидетеля. Если ты выдержишь 10 минут ярости, то, считай, что родился второй раз. В судах общей юрисдикции ситуация аналогичная, но без таких эмоций. И апелляция там построена так, что повторный вызов свидетеля – очень редкий случай. Хотя кодекс велит это делать, но этого не происходит», – говорит Антон Ильин.
Его коллега Юлий Тай считает, что и первая инстанция арбитражного суда, и апелляция одинаково не любят вызывать свидетелей. На это есть несколько объективных причин.
«Первое, о чем стоит говорить – это непрогнозируемость процесса. Правда в том, что в большинстве случаев у судов мало времени, они ограничены в пространстве и у них всегда проблемы с тайм-менеджментом: не знают когда и что назначать, все это вперемешку. Например, если говорить об экспертизе, здесь играет роль неизбежность. В случае приглашения свидетелей это понятие далеко, потому что всегда есть хоть какие-то доказательства, на которых тоже можно построить решение. И суд взвешивает на весах в голове, а нужно ли терять силы и средства? Как правило, ответ – “нет”. Еще один момент – те, кто это уже делал, знают, насколько это хлопотно и насколько непрогнозируемо, и главное, потом, если это будет значимо, то есть слова свидетеля все поменяют, потребуется все описывать. А это самая большая беда российского правосудия: у нас решения даже Верховного Суда близко не отражают того, что происходит в процессе», – объясняет Юлий Тай.
По его словам, в совокупности все эти причины приводят к тому, что арбитражные суды избегают свидетелей: для этого всегда можно найти формальные основания. Совсем иначе дело обстоит в судах общей юрисдикции: у них больше навыков в привлечении свидетелей, их использование облегчает работу в принятии решения.
«Мне кажется, здесь нужно идти планомерно. Как ни странно, я не хочу перекладывать ответственность на плечи судей. Считаю, это прежде всего относится к представителям, которые в ежедневном рутинном режиме должны в каждом конкретном процессе убеждать, доказывать, показывать судье, что без этого не состоится решение. Вот так, в хорошем смысле слова, нужно заставлять судей это делать. Чем больше будет опыта, чем больше позитивных практик, тем они будут более стимулированы делать это дальше. Дальше подтянется апелляция, поскольку все будет попадать в текст решения», – считает Юлий Тай.
Он отмечает, что ситуация с привлечением свидетелей не улучшится в один миг, это длительная работа, которая может привести к результату через годы, однако выполнять ее необходимо.
Читайте также:
